Свет рассыпается на множество маленьких лучей, когда я смотрю на фонари вдалеке. Их тайна известна мне с детства: если быстро поворачивать голову из стороны в сторону и смеяться, фонари превращаются в звёзды, и расставаться не так грустно. Теперь я знаю, что если блёстка попадает в глаз или просто заплакать, происходит то же самое. 

Свет рассыпается. 

 У тебя лицо моей мамы. 

 Мы стоим возле поезда, я обнимаю тебя и думаю, что больше мы не увидимся. И чем сильнее обнимаю, тем яснее. Такие мы — больше никогда. Чем сильнее обнимаю, тем дальше. Свет рассыпается. И мы становимся отдельными. Чтобы опять приблизиться и сказать: «Как ты?» Свет рассыпается. Или не приблизиться и не сказать. Такая красивая божественная пропорция. И я постоянно узнаю что-то новое о себе, соединяясь и разделяясь, совпадая и нет.

Плавные переплетения нитей наших связей превращаются в металлы, и нежным одеялом больше друг друга не укрыть. Мы перестаем спрашивать «как ты?» потому что становится всё равно? Или металлические корни чувств прорастают глубже, туда, где так близко, что слова, формы, уже не так важны? Что происходит, когда я делаю шаг назад? Когда я это я, а ты это ты. Когда «как ты»? И когда тихо. И кончики пальцев не дотягиваются. И чудовища больше не страшные, а просто маски. Мы надели их, чтобы поиграть. 

Работы в этой серии — вопросы, на которые нельзя ответить. Я так и не поняла почему. Но они что-то сделали видимым в нас. Это просто случилось. Как и множество других историй